была идеология и партия – но не было армии. Точнее – отдельные сочувствующие в армии все-таки были.

Именно с тех времен – Саддам затаит глубокое недоверие к армии. Несмотря на огромные средства, вкладываемые в армию – Саддам всегда боялся и ненавидел ее. И в случае сомнений – предпочитал не сомневаться.

Двадцать девятого июля 1698 года – одного из двойки, Дауда выманили из страны якобы для инспекции иракского контингента войск в Иордании (базирующегося там против Израиля). На следующий день второго, Найифа – позвал к себе пообедать президент страны Аль-Бакр. Когда ничего не подозревающий Найиф пришел к президенту – в столовую ворвался Саддам и несколько его товарищей с оружием.

Надо сказать, что Саддам не застрелил Найифа. Он сказал, что Найиф в раскладе лишний и ему следует удалиться из Ирака. Найиф под дулом револьвера согласился – и проследовал в аэропорт, где его ждал самолет до Марокко. Потом – Саддам назначит его послом Ирака в этой стране.

С тех пор – после второго июльского переворота – партия БААС окончательно воцарилась в стране…

США, штат Виргиния. База амфибийных сил Литтл Крик. 13 января 1988 года

Лейтенант – коммандер ВМФ США Ричард Лэнсдорф, верный своим правилам путать следы даже там, где их не нужно путать, обратно в Штаты летел сложным путем. Сначала – регулярным рейсом – в Бонн, столицу Западной Германии, потом – оттуда, прямо в аэропорту имени Конрада Аденауэра нанял машину и на ней добрался до основной европейский авиабазы холодной войны в Рамштайне, одной из крупнейших авиабаз США во всем мире. Оттуда он, регулярным рейсом С141 Старлифтер добрался до базы Эндрюс и там – нанял машину уже до нужного ему места. Только в США лейтенант – коммандер воспользовался своим настоящим армейским удостоверением личности, так он путешествовал по поддельному, на имя капитана ВМФ США О’Нила.

Такие меры предосторожности были чрезмерны, ведь он не тащил перебежчика с черноморского побережья на ожидающий в нейтральных водах фрегат, не пересекал границу Западной и Восточной Германий, так называемую Берлинскую стену, и тем более не шел «на ту сторону» демилитаризованной зоны[68]. Но у него был принцип – жить нужно на грани. Только самый талантливый актер может не играть на сцене – а жить на ней – и точно так же должны поступать спецназовцы, желающие выжить в глубоком тылу. Ведь если в плохого актера летят бутылки и ругательства – то в них полетят пули.

Дороги в Америке совершенно не похожие на европейские – если в Европе на дороге ты ведешь машину, то здесь за рулем можно расслабиться и подумать. Прикинуть что к чему, просчитать расклады. Коробка переда автоматическая, а не дурацкая палка как в Европе, сама дорога широкая, круиз-контроль позволяет убрать ногу с педали газа, все едут с одинаковой скоростью, никто никого не обгоняет… самое время немного подумать, пока едешь до базы. Потом – будет поздно.

Пакистан…

Сам Лэнсдорф никогда не был в Пакистане, там не было дел для него и его ребят, там если кто и был – так это ЦРУшники, десантники и рейнджеры Неудивительно, что так сильно налажали. Там где начинается армия – заканчивается порядок, все сухопутные крысы ленивые и делают все из-под пинка, потому что стоять на земле можно и просто так, а вот на вожде надо грести если хочешь выжить. Сам лейтенант-коммандер знал о ситуации в Пакистане не больше, чем остальные офицеры флота – но знал, что коми там загнали в угол, и они взорвали там ядерный заряд. Ничего другого ждать от коми не приходилось, он сталкивался с ними еще во Вьетнаме. Коммунисты – это пуритане, а пуритане – это одна из самых садистских и зловещих категорий людей, которых Господь Бог расселил на планете. Они верят в то, что делают, а все то, что не вписывается в их безумные учения – они уничтожают. И людей они уничтожают – тех, кто не хочет ходить строем. Вот и все. Армейские чего – то налажали – и дождались того, что весь регион теперь превращается в одну большую арену антиамериканского действия….

– Вьетнам.

Он сказал это вслух и вздрогнул. Черт, они же ушли оттуда совсем недавно, ушли, потеряв там пятьдесят с лишним тысяч. Новый президент казался крутым – но Лэнсдорф не был уверен, что он окажется таким же крутым, когда речь дойдет до дела, ведь он чертов актер, а актеры только и могут, что кривляться. И неважно где – на сцене, на экране кинотеатра, в Овальном кабинете Белого Дома. А вот коми не кривляются, если они что-то делают, они это делают совершенно серьезно, без шуток. И не щадят никого.

ЦРУ…

ЦРУ похоже чего-то опасается. И опасается сильно. Хотя он бы на их месте тоже опасался – русские играют с атомными бомбами как младенец в песочнице с куличами. Он знал Вьетнам и знал, что стоило только где-то упустить ситуацию, проявить слабость – и моментально в районе появлялась агентурная сеть Въетконга и появлялась масса сочувствующих. Вьетнамцы просто хотели выжить, у них не было каких-то там принципов, и они просто переходили на сторону сильного. Нечего думать, что здесь, на Востоке окажется по-другому – медведь силен, он голоден, зол и размахивает ядерной дубинкой. А США – далеко. И он, лейтенант коммандер Лэнсдорф похоже, должен будет сделать так, чтобы все поняли – Америка не далеко, Америка близко.

Саддам…

Черт, если этого парня тронуть… на вид он не кажется слабаком, слабаки не носят военную форму. Большая страна, под боком Советы – это может получиться так же, как в проклятом Вьетнаме, там тоже начиналось с малого, а закончилось большой кровью.

Что надо ЦРУ? Грохнуть этого парня, чтобы показать остальным, что с Америкой шутки плохи? Возможно, и так. Но зачем тогда делать постоянную базу там? Он не единственный, кого надо грохнуть. Король посматривает на север?

Может быть. Но выбора у него нет по-любому. Он сейчас в такой ситуации, что ему только и останется – хвататься за спасательный круг, с какого бы корабля его не кинули.

На КП его остановили – но, узнав, пропустили, не потребовалось предъявлять даже удостоверения. Матрос в повседневной форме и с винтовкой М16 с примкнутым штыком – вскинул ладонь к виску, и четкость его салюта передала то уважение, которое он испытывал к легендарному Лэнсдорфу, единственному котику, фотография которого попала в журнал Timеs.

Сам Лэнсдорф от такой популярности был совсем не в восторге.

Припарковав машину на гостевой стоянке – на стоянке для машин кормсостава как всегда не было мест, к Ому же это была прокатная машина и припарковав ее на стоянке для комсостава вечером можно было найти ее с пропоротыми ножом шинами – лейтенант-коммандер прошел к штабу, где его должны были дожидаться свежие новости.

Дежурным сегодня был Гризли, это фамилия такая. Свой человек, катерник, воевал во Вьетнаме по флоте коричневых вод, раздолбай каких не сыщешь, но офицер дельный. Сейчас он сидел на месте дежурного, пил кофе из большой корабельной кружки с расширенным дном и читал «Новости ВМФ», почему то держа газету задом – наперед.

– Тук-тук, Гризли – лейтенант коммандер перевернул газету – так будет лучше, не находишь?

– Угу. Чего новенького? Мои на месте?

– На месте… – Гризли помялся – знаешь, на твоем месте я бы туда не ходил сейчас. Дай парням прийти в себя.

– Сейчас придут. Меня кто-нибудь разыскивал?

– Босс спрашивал о тебе. Дать ему знать?

– Он никуда не собирается?

– Да пока нет.

– Дай мне час времени, о’кей? Потом докладывай боссу.

– Окей… – Гризли снова замялся – Лэнс, ты бы не давил на ребят. Их можно понять – все обосрались.

– Это мы еще посмотрим, кто обосрался – с победной улыбкой сказал лейтенант-коммандер.

Дорога от штаба к неказистым на вид казармам, где квартировал его отряд, «Красная ячейка», шестой спецотряд, МоСпецБоГр-6[69]была ему настолько знакома, что он мог бы пройти по ней с завязанными глазами, от штаба и до самых казарм, со всеми поворотами и ни с кем не столкнуться. Он преодолевал это расстояние столько раз, что и сам не мог подчитать, на одном конце пути он получал по башке, и очень редко – поощрения, на другом – были его ребята, котики, такие же, как он, которые поверили в его идеи и пошли за ним. Котики –